Лихо
рванула с места отдохнувшая тройка в наборной сбруе, залились серебристым смехом настоящие валдайские колокольчики, и экипаж птицей полетел в гору, по дороге в Самосадку. Рачителиха стояла в дверях кабака и причитала, как по покойнике. Очень уж любила она этого Илюшку, а он даже и не оглянулся на мать.
Неточные совпадения
Зыков зашатался на
месте,
рванул себя за седую бороду и рухнул на деревянный диван. Старуха подползла к нему и
с причитаньями ухватилась за ногу, но он грубо оттолкнул ее.
Опорков и
рваных шапок увезли
с места давки два воза.
Брагин тяжело упал в кресло и
рванул себя за покрытые сильной проседью волосы.
С бешенством расходившегося мужика он осыпал Головинского упреками и руганью, несколько раз вскакивал
с места и начинал подступать к хозяину
с сжатыми кулаками. Головинский, скрестив руки на груди, дал полную волю высказаться своему компаньону и только улыбался
с огорченным достоинством и пожимал плечами.
Старые товарищи раза три одевали его
с ног до головы, но он возвращался в погребок, пропивал все и оставался, по местному выражению, «в сменке до седьмого колена», то есть в опорках и
рваной рубахе… Раз ему дали занятие в конторе у инженера. Он проработал месяц, получил десять рублей. Его неудержимо влекло в погребок похвастаться перед товарищами по «клоповнику», что он на
месте, хорошо одет и получает жалованье.
Карета захлопнулась; послышался удар кнута по лошадям, лошади
рванули экипаж
с места… все ринулось вслед за господином Голядкиным.
И наконец замолчала совсем и молча,
с дикой покорностью совалась из угла в угол, перенося
с места на
место одну и ту же вещь, ставя ее, снова беря — бессильная и в начавшемся бреду оторваться от печки. Дети были на огороде, пускали змея, и, когда мальчишка Петька пришел домой за куском хлеба, мать его, молчаливая и дикая, засовывала в потухшую печь разные вещи: башмаки, ватную
рваную кофту, Петькин картуз. Сперва мальчик засмеялся, а потом увидел лицо матери и
с криком побежал на улицу.
Захаров выпил стакан портеру,
рванул струны, — они заныли, зазвенели, и задорно-веселая песня полилась. Чиновник раскачивал в такт головою, моргал и
с блаженной улыбкою оглядывал слушателей. Ляхов поднялся
с места и, подперев бока, притоптывал ногами.
Как только офицеры разошлись и оставленная ими камора при еврейской лавке опустела, «судовые панычи» вылезли из-под стола и, расправя окоченевшие от долгого согбения колени, оглядели вокруг свою диспозицию… Все было тихо — ни в каморе, ни в лавке ни души, а сквозь густое облако табачного дыма со стены едва был виден изуродованный портрет
с выколотыми глазами и со множеством
рваных дырок в других
местах.